Наедине Стрелка спидометра наклоняется вправо, оранжевые блики скользят по приборной панели –за окном нового авто сливаются в сплошную стену деревья осеннего леса. На голубом небе видны тёмные силуэты птиц, стремящихся скорее добраться до теплых стран, а я стремлюсь скорее убраться из города. Еду недалеко, но так, чтобы высотки скрылись за пышными кронами березняка, а гул трассы сменился шепотом листвы. Свернув с дороги в поле, я проезжаю несколько метров по тракторной колее и останавливаюсь на небольшой опушке, здесь же оставляю машину, осматриваюсь. Всю землю накрывает ковёр опавших листьев. Куда ни посмотри– всюду горят факелы осин, и от этого «лесного пожара» веет спокойствием и умиротворением. Вдруг в глазах темнеет, сердце неприятно сжимается, будто пронзённое электрическим разрядом, становится тяжело дышать. Стараясь найти опору, я наваливаюсь на капот, шарю в карманах в поисках заветного блистера… Вот он, в левом кармане джинсовки. Но мне становится легче, размытый пейзаж возвращает себе чёткие контуры и яркие краски, сердце вновь бьется ровно. Я достаю таблетки из кармана и вижу, что блистер пуст. В этот раз обошлось. Да, друг мой, когда тебе было сорок, сердце не устраивало тебе таких сюрпризов. Отдышавшись немного, я сворачиваю в лес. Каждый шаг даётся всё легче и легче, я быстро ухожу от машины, городских забот и неприятной тяжести в груди. По пути подбираю палку и – будто мальчишка – шуршу листьями. Иногда наклоняюсь, сгребаю листья в кучу и подбрасываю в воздух – жду, пока они все упадут, и улыбаюсь. Если бы кто-то увидел меня со стороны, наверное, улыбнулся бы тоже. Я мог бы идти так целую вечность, но что это? Пейзаж поменялся. Я стою среди сосен, земля усыпана длинными сухими иголками, яркий веселый лес сменился аллеей тёмно-медовых колонн, зеленых и колких сверху. — Потерялся?– мелькает в голове. — Чёрт… – уже вслух выдыхаю я. Иногда так бывает: человек теряется «в трёх соснах», в знакомом месте. «Леший водит,-говорила бабушка, - свернёшь не у того ствола – и всё, будто пелена перед глазами». В школе насучили, что в таких случаях стоит оставаться на месте, но я не только не предупредил никого, что еду сюда, но и телефон оставил в бардачке, чтобы не отвечать на рабочие звонки. Выбираться буду сам, не маленький. Я помню направление, откуда пришёл, значит, идти стоит именно туда. И я иду. Иду долго, солнце начинает клониться к горизонту, а из хвойника я так и не выбираюсь, лиственный лес не даёт о себе знать ни единым жёлтым отсветом. Останусь на ночь в лесу, утром всё разрешится. Стараясь совладать с волнением, я ищу подходящее место для ночлега и костра. До ушей доносится тихий хруст и шуршание, я оглядываюсь по сторонам и вижу крохотный комок, быстро промелькнувший у самых ног, а за ним – рыжевато-палевый всполох хищного меха. Лиса гонится за мышью! Чудеса! На своём пути я подбираю маленькие сухие веточки, они помогут мне быстрее развести костер. Вскоре нахожу полянку, совсем маленькую, но места мне и небольшому костру хватит. Главное– разгрести иголки, чтобы они не вспыхнули. Солнце зашло, а пламя только начинает разгораться в синеватых сумерках хвойного леса. Благо, зажигалка всегда со мной, хоть я и бросил курить давным-давно. Веточки мерно трещат в огне, забавно постреливают шиха, вокруг – тишина, и только ветер играет верхушками сосен, да осторожно шуршат мыши, скрываясь от рыжей красотки с линяющими боками. Я надеюсь, что смогу спокойно поспать хотя бы пару-тройку часов. Будто поход, но без суеты и вожатых. Я лежу на земле, вытянув ноги, смотрю в небо. Звёзды такие красивые, что захватывает дух. Раньше я не смотрел на них, всё не было времени. Да и какие звёзды в расцвеченном огнями вывесок и фонарей городе? Странно, но я не чувствую себя одиноким, покинутым– я чувствую себя свободным. Свободным– наедине с этим великим звёздным небом. Я лежу, заведя руки за голову, и мне почему-то совсем не страшно, что меня не найдут. Меня некому искать. Семьёй я так и не обзавёлся, сестра живёт в другом городе, любимая племянница улетела с мужем на море, а коллеги… у коллег свои проблемы. В последний раз, когда я на неделю уехал в наш сибирский филиал, подчинённые заметили моё отсутствие только через три дня. Их жизнь – это не только работа, а вот у меня только она и есть. Всю жизнь я карабкался вверх: золотая медаль в школе, лучший институт, уже на третьем курсе начал работать, брался за любой проект, в двадцать восемь стал начальником отдела, в тридцать пять – директором завода. «Где ты видел таких молодых директоров? – улыбалась сестра и обнимала меня. – Ты особенный! Ты такой молодец!» Нет, всё же семья у меня есть. Я водил Лёлю на утренники, возил её в музыкалку и водил на детские спектакли в ТЮЗ, пока Ира –моя младшая сестра – устраивала семейный быт. Какое-то время воспитательницы детского сада думали, что я – Лёлин отец, она и сама нет-нет да называла меня папой. Как жаль, что время упущено и своих детей мне уже не иметь. Я много работаю, но для чего живу? Для моих девочек, должно быть. Грусть накатывает с невероятной силой, и вот это уже не грусть вовсе, а тоска. Как я соскучился… Я сажусь. Замечаю, как редеет сумрак ночи – скоро рассвет. Я поднимаюсь, затаптываю костёр. Надо идти – станет легче. Из низин поднимается туман, я неспешно бреду, натыкаясь ногами на палки и корни. Не замечаю, как наступаю в воду лесного ручья, но не выдёргиваю ногу, а неспешно разуваюсь, вешаю кроссовки на плечо и иду дальше прямо по воде вдоль берега: ручей, монотонно журча, обволакивает ступни. Чувство, которое я испытываю, стоя по щиколотку в воде и по пояс в тумане, похоже на объятия: так нежно и тепло обнимала меня мама. Как давно никто меня так не обнимал… Все мои друзья детства давно разъехались по разным городам. Иногда мы пишем друг другу, но отвечаем редко: то им некогда, то мне. Думаю, будучи взрослыми, мы предпочитаем забыть прошлое, в котором бы были такими нелепыми и нескладными, совершали много ошибок и выглядели, как инопланетяне с прыщами на лбу. В садике я был довольно слабым, доверчивым мальчиком, но в школе всё изменилось: я прилежно учился, ноне давал себя в обиду, чем заслужил уважение даже самых отъявленных хулиганов. Друзей у меня было много, но– пожалуй – только потому, что себя настоящего я не показывал: был душой компании, помощником и… шутом. И что теперь? Мы все забыли друг друга? Надо бы организовать встречу выпускников. Вода становится ледяной – недалеко пробивается из-под земли ключ. Я выхожу на берег. Солнце восходит, туман тает, и я замечаю, что вновь иду по огненному ковру, мягкому и прохладному от утреннего жемчуга. Обуваться пока не хочется – пусть ноги высохнут. Ветер поднимается, и дождь утренней росы окатывает меня с ног до головы. — Простынешь, старик! – смеюсь над самим собой я. Смеюсь громко. Мне хорошо. Я понимаю, что не стоит вспоминать неудачи, малодушие и глупость прошлого, вовсе не важно, сколько шла в моей жизни черная полоса– за ней всегда начиналась белая. Воти сейчас я замечаю знакомую тропу под ногами. По ней я пришёл в лес! Радость переполняет меня, я бегу. Ирка меня отругает, как ребенка! Мне смешно и сладко: скоро мы увидимся, обнимемся и поболтаем о разном. Вдалеке уже виднеется машина, от нетерпения я бегу ещё быстрее. Скоро я буду дома, приму душ, съем здоровую сковороду яичницы, переоденусь и поеду в город детства, к сестре, прихватив её любимый торт с безе и огромный букет лилий! Но дверь машины открыта… Меня ограбили! Я замедляюсь, шарю глазами по земле в поисках палки. Если грабитель ещё здесь ,придётся отбивать у него имущество, будто я доисторический человек. Но никого рядом нет, только зловещая темная куча лежит у передних колёс машины. Зверь? Может, это медведь забрался внутрь? Илия вообще забыл закрыть водительскую дверцу сам?.. Я подхожу ближе. Не ясный издалека объект обретает чёткие очертания. Это не куча листьев, это не спящий зверь – это человек. Мужчина за пятьдесят, на нём джинсовая куртка, камуфляжные брюки и мои кроссовки. Мужчина лежит тихо, лицо побелело, открытые глаза смотрят в небо, одна рука судорожно держится за сердце, а вторая– сжимает пустой блистер от сердечных таблеток.