Литература Собачья жизнь. Слегка философский рассказ с элементами футуризма.

Недавно стал писать рассказы, жду критику от форумных литераторов



-”А знаешь, Хан, мы с тобой очень даже похожи.” - выдавил вдруг из себя мужчина лет сорока с длинной неопрятной бородой, длинными засаленными не расчёсанными волосами после того, как десяток-другой мусолил глазами, с высоты двадцатиэтажного дома, город, пасмурное небо, которые уже заплывает вечерней мглой, людей, которые, как маленькие, уже обезличенные, без эмоциональные и различающиеся лишь по цвету одежды букашки, бегали на фоне серых зданий, которые так и не изменились за 20 лет, на фоне уже не настоящих деревьев, на фоне черных комков, которые должны напоминать снег, на фоне зеленых аллей, которые теперь заменены черными заасфальтированными дорогами, на фоне билбордов, на которых рекламируется новое уникальное приложение, генерирующее музыку под ваше настроение, на фоне сидящих у магазинов людей, потерявших работу из-за машин и просящих денег на еду или выпивку.


Мужчина смотрел в даль, в город и как-будто пытался что-то найти, но видел лишь бытовые для сегодняшних дней ситуации: где-то парень в новом, биоразлагаемом, толстом пуховике синего переливающегося цвета, на спине которого виднелась анимированная обложка его нового альбома, садился в свой новенький переливающийся перламутром электрокар. Где-то девушка в пиджаке и туфлях садится в электротакси-беспилотник. Где-то идет уже, казалось, сотый митинг против сексизма и расизма, на который уже никто не обращал внимание.


Мужчина бросал взгляды в разные стороны города, продолжая искать что-то, но продолжил монолог: “В принципе, как и девяносто девять процентов этого мира. Кто мы? Мы лишь животные с разумом, разумом, которым можно создавать всё, что душе будет угодно, но мы что? Правильно.” - сатирическая улыбка скользнула по его лицу, резко сменившись новой порцией нахмуренных бровей, сжатых скул и злобно выплёваемых согласных букв в речи.



-“Мы рождаемся, размножаемся и помираем, принимая это еще и как достижение: что оставили потомство, что продолжили род. А по сути то нихрена мы не оставляем. Лишь проживаем свой век и гнием в земле.”


Мужчина резко замолчал, вытер усы и часть бороды от слюны, которая вылетала от хлестких слов, и ненадолго снова погрузился в рассматривание мегаполиса, небо которого уже погрузилось в мрак. Смотря сверху вниз, он всё также видел лишь массу разноцветных пикселей, которые бегают будто по экрану, но теперь их освещали яркие прожектора всех цветов радуги и рекламные щиты самого разнообразного содержания, а начавшийся дождь только усилил свечение цветов, которые стали слишком приторными, чтобы можно было смотреть на них не сощурив глаза. Отвернув голову от каменных джунглей, мужчина сел на, уже слегка промокший, парапет и тяжело вздохнув закончил на время свой монолог: “Так что, Хан, ничем ты и я не отличаемся.” - Пёс, который и слушал меланхолично все высказывания адресованные ему,уже хотел привстать и гавкнуть в качестве согласия и поддержки, но мимо пролетел дрон с пакетом, на котором виднелась эмблема одной из точек фаст-фуда. Мужчина же проводил взглядом дрон и не отводя взгляд продолжил: ”Вот и я про то, Хан. Нам дали шанс, один, мать твою, шанс, чтобы оставить в этом мире что-то вечное, что-то уникальное, а мы как свиньи прожигаем жизнь и гнием.” После этого он снова встал на край крыши, посмотрел вниз, гневно харкнув в даль, точно метясь в город.


Свет от многочисленных прожекторов освещал одежду стоящего на краю, которая была вся изношена, протерта в некоторых местах до дыр, а черный цвет, давно уже потерял все краски и стал больше похож на тёмно-серый. Выразительное и худое лицо его было наполнено контролируемой растерянность, которая нередко менялась на задумчивость и даже страх. Когда то горящие, стеклянные глаза смотрели то в город, то сквозь него, в пустоту.


Но какая-то резкая мысль вернула его в мир и он не спеша спустился с парапета, взял толстую веревку. Дернув её двумя руками в разные стороны, он привязал один край к ручке двери, которую не так давно вскрыл, чтобы забраться на крышу, а на другом конце наученными руками навязал петлю.


Сидя и смотря на петлю он снова обратился к псу: “Хотя, знаешь, может не в этом счастье? Может счастье в другом? Может в семье, где тебя любят и ценят? Может я просто надумал себе лишнего и теперь сам страдаю? Хорошая теория, мой друг. Для кого-то и так, но не для меня.”


Мужчина положил петлю рядом с собой на край крыши и достал электронную сигарету, убрав длинные пряди с лица. Сделав несколько затяжек, он положил аккуратно её рядом с собой, где уже лежал телефон и конверт с надписью ручкой: “Я не смог. Завещание.” Взяв рядом стоящую бутылку дорогого рома и выпив остатки до конца, он снова разложил все вещи еще ровнее прежнего и поставил туда же пустую бутылку, открыл мини холодильник, в котором лежали копченые ребра и кинул псу.


Встав на край дома, с накинутой петлёй на шею, он уже в последний раз обратился к верному другу: “Ну что друг? Пора прощаться. Я свою пустыню прошел, а ты еще нет, так что… Удачи тебе.”


Закончив фразу он резко затянул петлю и шагнул за край. Веревка, быстро разматываясь, понеслась за мужчиной, но когда натянулась тело мужчины резко дернулось, а хруст шейных позвонков лишь на долю секунды дрогнул в его ушах, а после его лицо, которое также на долю секунды скривилось умиротворённым раздражением, расплылось в полном спокойствии.